Покаянний лист Андрузького до попечителя Траскіна,
8 червня

Ваше Пр-ство! После того, что я сделал, мне совестно и писать к вам. Зная ваше благородное сердце, едва ли могу надеяться, чтобы мои поступки глубоко не огорчили вас: я, худший из студентов, оклеветал людей, мне почти неизвестных, но достойных уважения. Оклеветал из-за самосохранения и по глупости. Тем более это теперь тяготит меня, что мои неосновательные, детския показания, сколько я вижу, имеют сильный вес.

Видевшись с Костомаровым всего только раза три, четыре, зная только, что он напечатал Славянскую Мифологию кирилловскими буквами и что прошлого года предполагал издавать, с дозволений правительства, журнал, – я о нем насказал того, что заставило его изумиться и содрогнуться.

Кулеша я вовсе не видал и почти ничего не слыхал о нем, а что наговорил: «Кулеш ничего и знать не хотел, кроме Малороссии и Гетьманщины». И чем это подтвердил? Пустою книжонкою: «Повесть Русского народа для детей», которой мои детские показания придали что-то ужасное!

О студенте Посяде я сказал: «Посяда, во что бы то ни стало, хотел преобразовать крестьянство, ненавидел дворян, монархизм, хотел шляхту обратить в православие, завести училища и…» – как я, так коротко его знавший, мог это сплесть, сам не постигаю! Без сомнения, я был причиною его вызова в Петербург.

Не зная вовсе образа мыслей Шевченка, я его поставил едва не первым злодеем в целом мире единственно из-за того, что он написал вольные стихи, которые сам же хотел после уничтожить.

Словом: Гулак, Навроцкий, Маркевич – все и всё, о чем только меня спрашивали, было мною очернено. Наконец, самое показание о Славянщине и Гетманщине! Все, что слыхал от наушничаний суб-инспектора Троцкого, и при допросах, о чем только меня спрашивали, я преувеличил до нельзя и приписал разным лицам без основания. Недоставало только обвинить их в наборе войск!!

И что еще более: эти люди не имели времени и на очных ставках оправдаться. Изумление было принято за страх, а двухминутная ставка не дала объясниться делу, и собственное мое признание было почтено за сострадание к ним.

Этим я и этих людей погубил, и заклеймил наш университет, и вас самого, ваше прев-ство, как попечителя Киевского учебного округа, поставил в неприятное положение.

Если есть еще возможность исправить зло, мной наделанное, я уверен, что ваше прев-ство не преминете употребить все усилия; ваше благородное сердце внушит вам необходимое.

Я теперь в Казанском университете; покорнейше прошу ваше прев-ство приказать выслать мои документы и бумаги здешнему начальству.

Пред вами прошу у всех студентов киевских если не прощения, то хоть сострадания ко мне!

Не могу не упомянуть, что виною моего проступка – суб-инспектор Троцкий: он наделил меня теми прекрасными показаниями, которые я впоследствии показал. Вероятно, ваше превосходительство пожелаете узнать, откуда он их почерпнул. Вполне полагаясь на ваше прев-ство, честь имею быть ваш покорнайший слуга Г.Андрузский. 1847 г., 8 июня. Казань.

Примитки

Подається за виданням: Грушевський М.С. Твори у 50-и томах. – Львів: Світ, 2007 р., т. 8, с. 527 – 528.