Допит Шевченка в «III отд[елении]», 21 квітня
Вопросы, предложенные художнику Шевченко, апреля 21 дня 1847 года.
1) Опишите ваше происхождение, случай, по которому вы освободились из крепостного состояния, воспитание ваше в Академии художеств, занятия ваши по выпуске из академии, поездки по Малороссии и причины, склонившия вас к занятиям более стихотворным, нежели живописью.
Я сын крепостного крестьянина; в детстве лишился отца и матери, в 1828 году был взят помещиком во двор, в 1838 был освобожден из крепостного состояния августейшей императорской фамилией, чрез посредство Василия Андреевича Жуковского, графа Михаила Юрьевича Виельгорского и Карла Павловича Брюлова. Брюлов написал портрет Жуковского для императорской фамилии, и на эти деньги я был выкуплень у помещика. Учился я рисованию и живописи в академии художеств по 1844 год. По выпуске из академии определился в Киевскую археографическую комимсию сотрудником по части рисования и собрания народных преданий, сказок, песен в южнорусских губерниях. Стихи любил с детства и начал писать с 1837 г. Первое мое стихотворение под назвашем «Катерина» посвятил Жуковскому, которое возбудило энтузиазм в Малороссиянах, и я хотел продолжать писать стихи, не оставляя живописи.
2) Против вас имеются показания, что вы участвовали в замыслах Славянского общества св. Кирилла и Мефодия. Объясните подробно, когда и кем было учреждено это общество, а если предположение об учреждении его еще не приведено в исполнение, то кем и когда были делаемы эти предложения?
Показание, что я участвовал в замыслах Славянского общества, несправедливы.
3) Кем сочинены и в чем именно состояли устав и правила Славянского общества? Кто распространял и у кого находились экземпляры их?
4) Не было ли у вас тетради, называемой «Закон Божий» с возмутительными воззваниями в конце, и кто распространял экземпляры их?
5) Кем изобретены символические знаки общества: кольцо и образа во имя св. Кирилла и Мефодия, кто именно имел и не было ли у вас оных?
6) В чем состояли подробности предположений славянистов, каким образом надеялись они соединить славянския племена, восстановить самобытность каждого племени и в особенности Малороссиян?
7) Какие замыслы были против настоящего образа правления в России и какое правление предполагалось ввести в Малороссии и вообще в славянских землях?
8) Каким образом славянисты предполагали распространять образование между крестьянами и тем приготовлять народ к восстанию?
9) Кто и в каком виде хотель учреждать школы для простого народа, сочинять книги и какого содержания, кто собирал деньги для этих целей и не предназначались ли эти деньги для каких-либо других преступных целей?
10) Не было ли предположения действовать оружиемь и если было, то когда и каким образом намерены были употребить это средство?
11) Кто из приверженцев славянства наиболее действовал, склонял и возбуждал к преступным замыслам и не было ли одного, который всем руководил?
12) Правда ли, что Костомаров был представителем умеренной славянской партии, а Гулак его последователем, и что вы с Кулешем были представителями неумеренной малороссийской партий Славянского общества?
Відповідь: 3-й, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12 мне совершенно неизвестны.
13) Опишите подробно все действия Костомарова, Гулака, Кулеша, также Белозерского, Навроцкого, Андрузского, Марковича, Посяденка, помещика Савича, бывшего профессора Чижова и других вам известныхь лиц, каждого особенно и о каждом все, что знаете, в отношении замыслов славянистов.
С Костомаровым я познакомился в прошедшем году в Киеве, весной; на лето он уехал в Одессу лечиться; в августе месяце он возвратился в Киев, и я не виделся с ним до декабря, потому что я ездил по поручению комиссии для срисования Почаевской лавры, а 9-го января текущего года я опять отлучился из Киева и после того я с ним не виделся, переписки я с ним не имел, кроме одного письма.
Гулака я почти не знаю, потому что виделся с ним всего раза три в Киеве, да проехал с ним от Киева до Борзны и после того не виделся.
С Кулешем я познакомился в Киеве, в 1842 г., весной, во время отлучки моей из академии, и не виделся с ним до декабря 1846 г., в Киеве; переписки с ним не имел, кроме письма, в котором он советует мне поправить некоторые места в моих печатных стихотворениях.
Белозерского, Навроцкого, Андрузского, Марковича весьма мало знаю, с Посяденком и Чижовым совсем не знаком; помещика Савича я встречал два раза у Костомарова. Об обществе славянистов никогда ни от кого не слыхал ни слова.
14) Правда ли, что славянистов в Киеве вы побуждали к большей деятельности, что в отсутствие ваше некоторые из них охладевали в замыслах своих, а с возвращешем вашим снова приходили в движение, что вы не знали границ в выражены преступных мыслей и всех монархистов называли подлецами?
Неправда, потому что тогда я был занять рисованием, никуда не выходил и к себе никого не принимал, чему свидетель товарищ мой художник Сажин, с которым я постоянно жил вместе.
15) С какою целию вы сочиняли стихи, могущие возмущать умы Малороссиян против нашего правительства, читали эти стихи и разные пасквили в обществах друзей ваших и давали им списывать оные? Не сочиняли ли вы эти стихи для распространения идей тайного общества и не надеялись ли этим приготовлять восстание Малороссиян?
Малороссиянам нравились мои стихи, и я сочинял и читал им без всякой цели; списывать не давал, а был неосторожен, что не прятал.
16) Какими случаями доведены вы были до такой наглости, что писали самые дерзкие стихи против государя императора, и до такой неблагодарности, что, сверх великости священной особы монарха, забыли в нем и августейшем семействе его лично ваших благотворителей, столь нежно поступивших при выкупе вас из крепостного состояния?
Будучи еще в Петербурге, я слышал везде дерзости и порицания на государя и правительство. Возвратясь в Малороссию, я услыхал еще более и хуже между молодыми и между степенными людьми; я увидел нищету и ужасное угнетение крестьян помещиками, посессорами и экономами-шляхтичами, и все это делалось и делается именем государя и правительства. Я всему этому поверил и, забыв совесть и страх божий, дернул писать наглости против моего высочайшего благодетеля, чем довершил свое безумие.
17) Кто иллюстрировал рукописную книгу ваших сочинений и не принадлежит ли тот, кто столько занимался вашими стихотворениями, к злонамеренным славянистам?
Иллюстрировал мои сочинения граф Яков де-Бальмен, служивший адъютантом у одного из корпусных генералов и убитый на Кавказе в 1845 г., и некто Башилов. С первым я виделся один раз, а второго совсем не знаю.
18) Почему стихотворения ваши были в таком уважении у друзей ваших, тогда как они лишены истинного ума и всякой изящности, не поклонялись ли они вам более за ваши дерзости и возмутительные мысли?
Стихотворения мои нравились, может быть, потому только, что по-малороссийски написаны.
19) С какою целью вы побуждали в Киеве Костомарова и других славянистов к изданию журнала на всех славянских наречиях, вызывались сами участвовать в оном, и не было ли при этом намерения распространять посредством журнала преступных идей?
Не я, а бывший ректор киевского университета Максимович просил меня и Костомарова участвовать в его журнале или составить сборник из статей, относящихся к Южной России, на великороссийском и малороссийском наречиях.
20) Между бумагами вашими находятся стихотворения Чужбинского и Забеллы – первого возмутительные, а второго пасквильные. Кто такие Чужбинский (если это не псевдоним) и Забелло?
Чужбинский псевдоним; фамилия его Афанасьев, Александр, помещик Полтавской губернии, Лубенского уезда. Забелло Виктор тоже помещик Черниговской губернии Борзенского уезда.
21) Кто такие Штрандман и Карпо и почему они в письмах своих называют вас: первый «остатним из козаков» второй «Отамане наш»? Не участвовали ли и они в замыслах славянистов?
С Штрандманом я познакомился в Яготине у князя Репнина; он был там домашним учителем, а теперь не знаю, где он. Почему он называет меня «остатним из козаков», не знаю. Карпо – ученик академии художеств; он и еще два ученика жили со мною на одной квартире, и как я был старше их летами, то они и называли меня отаманом.
22) Не известно ли вам сверх предложенного в предыдущих вопросах еще что-либо о славянистах, их тайном обществе и замыслах?
Сверх всего, что я объяснил, я больше ничего не знаю. Художник Тарас Шевченко.
Примитки
Подається за виданням: Грушевський М.С. Твори у 50-и томах. – Львів: Світ, 2007 р., т. 8, с. 443 – 446.