«Очні ставки» (конфронтації) Гулакові, Костомарову, Кулішеві, Навроцькому, Посяді, Андрузькому і Шевченку в «III отд[елении]», 15 мая
Очная ставка Гулаку с Белозерским, Костомаровым и Посядой, Андрузским и Петровым, 15 мая 1847 года.
Против Гулака говорили: 1) Белозерский, что в исходе 1845-го и начале 1846 года, Гулак с Костомаровым и с ним, Белозерским, соединились для общих занятий, назвав союз свой обществом; что через несколько времени придали этому обществу имя св. Кирилла и Мефодия, и придумали иметь кольца или образа во имя сих святых; что главная цель общества состояла в соединении всех славянских племен под скипетром российского императора, а средствами полагали восстановление народности каждого племени, примирение их, образование и даже склонение их к исповеданию одной православной веры; что в половине 1846 г., увидя несообразность своих действий, они бросили название «общества» и занимались изследованиями о Славянах, как наукою, без всяких политических видов. Подписал Василий Белозерский.
Гулак остался при прежнем своем ответе, что ничего не знает. Подписал Николай Гулак.
2) Костомаров, показывая то же, что и Белозерский, присовокупил, что Гулак по дерптскому духу вообще расположен был к товариществам. Подписал Н.Костомаров.
Гулак повторил тот же ответ. Подписал Николай Гулак.
3) Посяда – что и он около пасхи 1846 г. слышал от Гулака о намерении его составить какое-либо общество и придумать для него символ. Подписал Иван Посяда.
Гулак отозвался незнанием. Подписал Николай Гулак.
4) Андрузский – что Гулак был из числа представителей славянской партии в «обществе», которая имела целию, при соединении славянских племен, ввести в них устройство по примеру Соединенных Штатов или нынешней конституционной Франции, и что Гулак питал вольные мысли. Подписал Георгий Андрузский.
Гулак отозвался тем же незнанием. Подписал Николай Гулак.
5) Петров – что Гулак в декабре 1846 г. обнаруживал прямо революционные намерения, что предполагая соединить славянския племена и ввести в них народное правление, он надеялся достигнуть этого возбуждением Славян к восстанию против верховных властей их, говорил, что при этом общество будет действовать миролюбиво в отношении к царской фамилии, но если переворот будет произведен, а государь не пожелает сложить с себя верховной власти, то необходимость заставить пожертвовать царскою фамилиею; что средствами для возбуждения к восстанию предполагала внушение народу в самом невыгодном виде всех распоряжений правительства; путешествия по деревням для сближения с крестьянами и распространения между ими идеи о народном правлении, что некоторые уже путешествуют с этою целию; что учреждение школ и издание книг для простого народа предполагали в той же мысли, что с образованием черни восстание непременно произойдет, если не в настоящее время, то в будущем поколении; что у Гулака часто собирались друзья его и подчас начинали разговор о приведении в исполнение общего их намерения, и что более всех в этом действовал сам хозяин (Гулак). Подписал Алексей Петров.
Гулак отвечал, что, может быть, вел какие-либо разговоры, но не помнит содержания оных. Подписал Николай Гулак.
Очная ставка Костомарову с Белозерским, Посядой, Андрузским и Петровым, 15 мая 1847 года.
1) Против Костомарова говорили: учитель Белозерский, что и Костомаров, вместе с Гулаком и с ним, Белозерским, называл круг друзей их «Славянским Обществом».
При личном объяснении Белозерский добавил, что Костомаров действительно советовал им не называть круг друзей их «Обществом». Подписал Василий Белозерский.
Костомаров устоял в прежнем показании, что сам он не только не называл, но и Белозерскому и Гулаку советовал не называть круг друзей их «Обществом», ибо это воспрещено законами. Подписал Н. Костомаров.
2) Студент Посяда – что около пасхи 1846 года Костомаров говорил, что было бы не худо составить какое-либо общество в духе славянском, и читал при этом несколько пунктов в роде проекта.
Обстоятельство на счет самых пунктов проекта отвергнуто Костомаровым, с чем я совершенно согласен. Подписал Ив. Посяда.
Костомаров пояснил, что он говорил о том обществе, которое желал составить с разрешения начальства при Киевском университете для ученых исследований, думая назвать это общество во имя св. Кирилла и Мефодия по примеру тому, как Киевский университет назван во имя св. Владимира. Подписал Н.Костомаров.
3) Студент Андрузский – что Костомаров был представителем умеренной славянской партии в обществе; что он начитавшись о древней вольнице Украины и о новых революциях в европейских государствах, иногда переходил к либерализму и неодобрению монархического правления. При личном объяснении Андрузский присовокупил, что он, составляя показание свое с полною откровенностью, быть может, иное преувеличил, а о либерализме Костомарова сказал излишнее. Подписал Георгий Андрузский.
Костомаров решительно отверг это показание. Подписал Н.Костомаров.
4) Студент Петров – что Костомаров в декабре 1846 г. был у Гулака и в то время, когда помещик Савич предавался революционным cyждeниям, говоря, что в случае возмущения можно воспользоваться киевскою крепостию, и в то время когда сам Гулак возглашал о приготовлении народа к восстанию, о введении в славянских племенах представительного правления и о пожертвовании, в случае необходимости, царскою фамилиею, что хотя главным лицом в этих собраниях был Гулак, но и Костомаров, постоянно присутствовавшей у него, действовал весьма ревностно к достижению общей их цели; что Костомаров в своих университетских лекциях всегда старался резко представлять те места в первобытной русской истории, в которых выражалось самовольство и непослушание народа воле великих князей русских; также весьма ярко были очерчиваемы им те места, где народ, в порыве неистовства, посягал на жизнь великих князей. При личных объяснениях Петров пояснил, что Костомаров, во время рассуждений Савича иные мнения его опровергал, но тем не менее участвовал в его разговоре, и когда Савич судил о французской революции, Костомаров спрашивал, что произошло бы и какое правление могло бы быть учреждено в России, если бы и у нас случилась революция. Подписал Алексей Петров.
Костомаров остался при прежнем показании, что никогда не слышал революционных разговоров ни от Гулака, ни от Савича, что он у Гулака вовсе не встречал Савича, что последний был один раз у него, Костомарова и хотя обнаруживал коммунистические мысли, но революционных мыслей никогда не дозволял ceбе. Костомаров и во всем прочем отверг показание Петрова. Подписал Н.Костомаров.
Очная ставка Кулешу с Андрузским, 15 мая 1847 г.
Андрузский говорил: Кулиш был неумеренным представителем малороссийской партии в Славянском Обществе, которая имела целию восстановить Гетманщину, если можно, отдельно, а если нельзя, то в славянщине; на вечере у Костомарова говорил: «эти мне кацапы»! и ничего знать не хотел, кроме Малороссии. Андрузский при дальнейших объяснениях показал, что он заключение о принадлежности Кулеша к Славянскому Обществу вывел из книг его, Кулеша; о названии же им русских «кацапами» слышал от студентов. Подписал Георгий Андрузский.
Кулиш, отвергая все это показание, объявил, что он и не знает Андрузского. Подписал Пантелеймон Kyлешь.
Очная ставка Навроцкому с Белозерским, Посядой, Андрузским и Петровым, 15 мая 1847 г.
Против Навроцкого говорили: 1) Белозерский – что найденную у него рукопись «Закон Божий» он получил от Навроцкого. Подписал Василий Белозерский.
Навроцкий остался при прежнем показании, что никогда не имел у себя и не давал Белозерскому рукописи «Закон Божий». Подписал Александр Навроцкий.
2) Посяда – что около пасхи 1846 г. он слышал от Навроцкого о предложениях составить какое-либо общество и назвать его во имя св. Кирилла и Мефодия. Подписал Иван Посяда.
Навроцкий остался при прежнем несознании. Подписал Александр Навроцкий.
3) Андрузский – что Навроцкий принадлежал к Славянскому Обществу, держался обеих партий, славянской и малороссийской, и был более учеником, нежели учителем; что в университете он придерживался того, кто громче кричал, и потому держался мнений Костомарова; что он знает наизусть стихи Шевченка, который отдавал ему свои сочинения с заклятием не распространять по рукам, и что Навроцкий восхищался даже стихотворениями его, Андрузского. Подписал Георгий Андрузский.
Навроцкий сознался только, что читал стихотворения Шевченка, в том числе и «Послание к землякам», и что стихотворения Андрузского читал еще тогда, когда этот молодой человек не писал стихов противозаконного содержания; во всем же прочем отверг показание Андрузского. Подписал Александр Навроцкий.
4) Петров – что Навроцкий участвовал во всех собраниях у Гулака и, тогда как помещик Савич предавался революционным суждениям, говоря, что в случае возмущения можно воспользоваться киевскою крепостию, и тогда как Гулак возглашал о приготовлении народа к восстанию, о введении в славянских племенах представительного правления и о пожертвовании, в случае необходимости, царскою фамилиею; что Навроцкий сам говорил ему, Петрову, что славянисты предполагают представлять народу с самой невыгодной стороны все распоряжения правительства и, возбудивши тем ненависть, подвигнуть к перевороту; что при одном свидании Гулак в присутствии Навроцкого читал рукопись «Закон Божий» и Навроцкий, спрашивая у Петрова о мнении на счет этой рукописи, жаловался на недостаток материальных средств к распространению идей ее; что потом Навроцкий читал стихотворения Шевченка «Сон» и «Послание к родичам», самого дерзкого и возмутительного содержания, и передал ему, Петрову, свою рукопись о Гайдамаках, говоря, что эту рукопись он находить весьма полезною для возбуждения в Малороссиянах прежнего воинственного, свободного духа. Подписал Алексей Петров.
Навроцкий показал, что он видался раза три с Савичем в разных местах, но у Гулака никогда не встречал его, а потому и не знает о революционных его разговорах; сначала говорил, что вовсе не знает рукописи «Закон Божий» и не читал стихотворений Шевченка «Сон», а потом согласился, что Гулак при нем читал «Закон Божий», и что ему известно было содержание стихотворения «Сон». Подписал Александр Навроцкий.
Очная ставка Белозерскому с Андрузским, 15 мая 1847 г.
Андрузский говорил: Белозерский обязан был в Полтаве рассеевать идеи, волновавшия Славянское Общество. Впрочем, при дальнейших показаниях, Андрузский присовокупил, что он наверное не знает, а только слышал, будто Белозерский имел означенное поручение. Подписал Георгий Андрузский.
Белозерский совершенно отверг это показание. Подписал Василий Белозерский.
Очная ставка Посяде с Андрузским, 15 мая 1847 года.
Андрузский говорил: Посяда принадлежал к малороссийской партии Славянского Общества, которая имела целию восстановить в Малороссии Гетманщину, если возможно, отдельно, а если нельзя, то в славянщине; происходя из крестьян, он задумал во что бы ни стало облегчить быт этого класса; ненавидел дворян, почитая их виновниками всего худого; ненавидел и монархизм, будто бы потворствующей помещикам; но в спорах уступал и соглашался действовать к облегчению положения крестьян с помощью правительства; с этою целию он сочинил на высочайшее имя государя императора и на имя министра финансов просьбы, предполагая еще высказать печатно все злоупотребления местных начальств; хотя задушевная мысль и молитва его были восстановить Малороссию, но он более изъявлял желание только облагородить жизнь простого народа; думал обратить шляхту в православие, ибо там предполагалось учреждение первых училищ для народа; но предварительно хотел объехать Киевскую и Полтавскую губернии, чтобы привести дело в ясность и потом объявить правительству; читал проекты его, Андрузского, о преобразовании государственного правления России; при одном разговоре спрашивал: «Пошел ли бы он на Русских» и когда Андрузский отвечал: «В их землю на них не пойду, а в родине не ручаюсь», то Посяда улыбнулся и заговорил о Хмельницком.
При личном объяснении Андрузский присовокупил, что он мог иные предметы преувеличить в своем показании; что о принадлежности Посяды к Славянскому Обществу он показывал потому только, что Посяда любит Малороссию и был знаком с славянистами; что он, Андрузский, один раз рассказывал, что в ведомостях часто объявляют об увольнении чиновников от должностей, Посяда же отвечал, что чиновники, без сомнения, заслуживают этого и защищал распоряжения правительства. Подписал Георгий Андрузский.
Посяда совершенно отверг показание о принадлежности его к Славянскому Обществу. Далее объяснил, что Андрузский читал ему какие-то свои проекты во время тяжкой болезни его, Посяды, и потому он не вслушался, в чем состояли эти проекты. Подписал Иван Посяда.
Очная ставка Посяде с Андрузским, 15 мая 1847 года.
Андрузский говорил: Шевченко был неумеренным представителем малороссийской партии в Славянском Обществе, которая имела целию восстановить Гетманщину, если возможно, отдельно, а если нельзя, то в славянщине: впоследствии меньше нападал на Ляхов и был не прочь от Славянщины; он всех монархистов называл подлецами; побуждал к большой деятельности Славянское общество; предположение славянистов издавать журнал на славянских или, по крайней мере, на русском и малороссийском языках, с отъездами Шевченка из Киева приостанавливалось, а с возвращением его оживлялось. Шевченко из малороссшских гетманов превозносил Мазепу и на вечерах у Костомарова читал пасквильные стихи.
Андрузский при дальнейших объяснениях показал, что заключение в принадлежности к Славянскому Обществу он вывел только из того, что Шевченко был знаком со всеми Славянистами. Подписал Георгий Андрузский.
Шевченко, сознаваясь в сочинении им дерзких и возмутительных стихов, во всем прочем совершенно отверг показание Андрузского. Подписал Тарас Шевченко.
Примитки
Подається за виданням: Грушевський М.С. Твори у 50-и томах. – Львів: Світ, 2007 р., т. 8, с. 518 – 523.