Другий допит Оп[анаса] Маркевича в Києві
Вопросы, предложенные бывшему студенту Афанасию Марковичу и ответы его.
1) Как ваше имя, отчество и фамилия и сколько вам от роду лет?
Афанасий Васильев Маркович, от роду 25 лет.
2) Какого вы вероисповедания и бывали ли на исповеди и у св. причастия?
Православнаго; на исповеди всегда бывал и св. тайны принимал, кроме последнего поста – потому что, окончив последний свой университетский экзамен на масляной, я выезжал в пост к родным и снова возвращался в Киев писать диссертацию и не успел отговеться, почитая себя неготовым, и отложил на Петров пост.
3) Откуда вы уроженец и есть ли у вас или у родителей ваших имение, где именно и какое?
Уроженец Пирятинского у. Полт. губ., родителей у меня нет в живых и имения нет.
4) Где и в каких заведенияхь вы воспитывались?
Я воспитывался во 2-й Киевской губернской гимназии и потом в императ. университете св. Владимира, где и кончил курс.
5 ) Когда были в гимназии, то с кем в особенности были в дружбе?
В гимназии я не имел особенных приятелей.
6) Кто были ваши близкие знакомые и приятели в университете?
Во время пребывания моего в университете я был в приязни со всеми моими товарищами, но в особенной дружбе ни с кем не находился.
7) В показании, данном в минувшем апреле, вы говорили, что рассуждали о средствах к образованию крестьян и об издании для народа чтений и учебников, для чего сделан был в недавнем времени небольшой денежный сбор. Почему имеете объяснить: а) Кем именно и по какому поводу предложен был этот денежный сбор?
Денежный сбор был предположен чиновником Гулаком, когда студент Посяда, зайдя ко мне в конце декабря, пригласил меня вместе с ним пойти к Гулаку; там мы говорили об издании чтений, не для одного простого народа, но и вообще для публики, и как никто из нас не имел средств печатать на свой счет, то, пока правительство приняло бы это издание под свое покровительство, как это сделано с Чтениями, издаваемыми князем Одоевским, мы решились сделать между собой небольшой денежный сбор; кто же именно предложил этот сбор, я припомнить не могу – Посяда или Гулак.
b) Кто его собирал и каким образом?
Деньги эти, кажется, должен был собирать Костомаров посредством добровольных пожертвований.
c) Кто вносил деньги и по сколько?
Кто именно вносил деньги, я не знаю; предположено было собирать по 10 рублей серебром, каковое количество я отдал Костомарову в генваре или в феврале нынешнего года.
d) Сколько именно всех денег было собрано и у кого они хранятся?
Сколько мне известно, деньги должны были храниться у Костомарова, но сколько их было собрано, я не знаю.
e) По какому праву и убеждению вы рассуждали об образовании крестьян и для чего именно оно казалось вам нужным?
Родившись в Малороссии и воспитываясь первоначально в деревне, а потом часто бывая в Малороссии у родных, я бывал неоднократно свидетелем того развращения и нравственного упадка простого народа, которое производится в нем пьянством, сопровождаемым самым отвратительным безобразием. Мне как молодому человеку казалось ужасным такое всеобщее в народе развращение, ибо не только поражены им мужчины в зрелых летах, но весьма часто мне случалось видеть опьянелыми до безумия женщин и детей.
Сердцу моему, непрывычному ни к каким подобным порочным явлениям, и душе, освещенной истинными правилами православной веры, невыносимо было смотреть на это уничижение и уничтожение целого народонаселения. Невольно, после этих грустных, тягостных впечатлений, являлась в душе мысль, каким бы образом избавить этот добрый народ от бедствий, в какие ввергает его непомерное употребление водки, ибо, кроме физического расслабления и безобразия, от сего порока происходящих, уничтожалось в народе всякое чувство веры, долга, совести, и наконец – совершенно расстроивался их семейный быт, союз супругов, союз родства: все поражалось этою порочною страстью и представляло людей более в образе бессмысленных тварей или подобных тем несчастливцам, которые уничтожають свою жизнь употреблешем опиума.
Когда однажды подобная мысль упадет в неиспорченное сердце молодого человека, то, я полагаю, она не может его оставить без того, чтобы, не произвести в нем пламенного желания пособить этому, так сказать, сроднившемуся с простым народом бедствию… Мы знали по слухам, что само благодетельное правительство удостоило на предмет сей обратить свое внимание, ибо случалось слышать во всей Малороссии, что генерал-губернатор Бибиков представлял о сем всемилостивейшему государю императору.
Сколько поэтому, столько же и по собственному убеждению, что ничто так не может прекратить в простом народе пьянство, как наставительное христианское чтение, я полагал, что изданием подобного чтения можно помочь самому правительству в исполнении святых его намерений. Другой цели я никакой не имел и иметь не мог, что доказывается тем даже, что мы хотели переводить именно для народа, на понятный для него простонародный язык Сельское Чтение князя Одоевского. Если оно издается для Великоросаян, то тем более нужно для Малоросаян, ибо у первых, по существование откупов, пьянства не доходит до такого огромного размера, в каком оно является в Малороссии.
f) Какое чтение для народа и учебники вы хотели издавать?
Такое точно, какое издает князь Одоевский, с некоторым приспособлением к местности, как все сие можно видеть из сделанных мною некоторых переводов означенного «Чтения».
8) В бумагах ваших оказалось письмо Гулака, в котором он, между прочим, пишет о возвращении 12 января Василия Михайловича (Белозерского), о проведенных у него вместе многих вечерах, что у него застал опять Тарновского и опять имел счастие слушать превосходную его статью о крестьянстве в Малороссии – посредственный переход их из вольного состояния в рабство, патриархальные отношения помещиковь и подданных и проч. Объясните:
a) Какия именно Гулак имел частые и, как видно, короткия сношения с Белозерским, и кто таков этот Тарновский?
О сношениях Гулака и Белозерского я знал, что они находятся в дружбе и между собою переписываются. Тарновский есть помещик Полт. губ. жительствующий в губ. Киевской.
b) Какая это статья Тарновского о крестьянах и с какою целью она написана?
Тарновский, сколько по слухам мне известно, написал прекрасное сочинение или, лучше сказать, статистику о крестьянах в Малороссии, но сам я ее никогда не слыхал и не читал.
с) По какому случаю и для чего Гулак обо всем этом писал к вам?
Гулак писал ко мне об этом, вероятно, потому что знал, сколько всегда поражало меня вышеописанное нравственное уничтожение крестьян, что, может быть, он видел и в сочинении Тарновского.
9) В бумагах ваших найдено еще пять писем Кулеша, в коих он, между прочим, пишет, что «совершаются ныне в тишине дела, чреватые важными следствиями», что «намерение его принялось и пустило корни», что Белозерский был для него всегда «избранным сосудом», и что он желал бы, чтоб перед отъездом за границу вы были все вместе, чтоб поговорить и проститься хорошенько». Объясните в подробности:
a) Какие «совершаются в тишине дела», о коих Кулеш пишет?
Под сим выражением я ничего более не понимал, как его литературные труды, – в том смысле, что они, как он начал, могуть со временем направить наших писателей к разработке материалов прежней жизни народа и русской истории в виде романов, как это сделал Вальтер Скотт.
b) Какое намерение «принялось и пустило корни», и какие?
О намрении его, пустившем корни, я разумел так, что он успел распространить вкус к изысканиям исторических материалов и представлению их в виде романов.
c) Почему Кулеш называет Белозерского «избранным сосудом»?
Белозерский, будучи в университете, отличался такою чистою, безукоризненною нравственностию, такою кротостью характера и такою христианскою любовью, что составлял удивление для всех своих товарищей, и поэтому в означенных выражениях Кулеша я видел только оценку этих редких в настоящий век нравственных достоинств.
10) Оказалось еще в бумагах ваших четыре письма Белозерского, из коих в одном он пишет, чтобы «эти вечера исполнены были серьезной важности», и что он «начертал себе план действий, который расширится сильно и принесет плоды»; в другом – что «ближние ему люди одни славянского племени, вам известные, а другие – Немцы». Во избежание же всего он просить сжечь все это письмо. В третьем – что он «имеет детей, которые его разумеют, читает им лекции, говорить им как мужам, и слова его не падають даром: его держится и Дмитрий П.» В четвертом – что в Полтаве «много найдется таких, в которых можно посеять святую любовь к родине», и что он надеется «пылко приняться за труды для любезной Украины». Объясните, что означает содержание этих писем:
a) Какие были вечера у Белозерского?
Я не знаю подробностей, потому что это письмо я получил в Полтаве; говорил же он при свидании или – припоминаю – писал, что они были литературные.
b) Какой составлял он «план действий»?
План действий его, как я всегда разумел и разумею, заключался в распространении литературной деятельности.
c) Какия «ближние ему люди славянского племени» вам известны?
В этом письме Белозерский писал мне о моих родных в Полтаве, и как они состоят из Малороссиян и иностранцев, – последних фамилия д’Олива, – то, вероятно, в шутку (так я, по крайней мере, понимал) он первых называл Славянами, а других Немцами, так как в старину в России всякого иностранца не иначе называли, как Немцем.
d) Для чего он просил сжечь письмо?
Для того, что в нем заключался один фамильный секрет, относящийся к тому, что некоторое время мне нравилась сестра жены моего брата Елисавета д’Олива, но письма этого я не сжег, и справедливость моего показания можно видеть из него.
e) Каких он имеет «детей, которые его разумеют», и в чем и какие он читает им лекций?
Он был преподавателем в Петровском полтавском кадетском корпусе и, без сомнения, разумеет кадетов, как я понимаю, которым он преподавал историю.
f) Кто такой Дмитрий П. ?
Учитель полтавского корпуса Дмитрий Павлович Пильчиков.
g) За какие труды он надеется пылко приняться для Украины?
За собрание исторических материалов и исправление истории Малороссии, как я понимал, или же, может быть, как он имел мысль для уничтожения нравственного разврата в народе – стараться об его образовании в хриспанском духе учреждением школы, с позволения правительства.
11) В письме чиновника Затыркевича между прочим говорится, что вам «известно, какие несовершенные понятия имеет наш народ о религии», и на этом пункте, кажется ему, следует направить деятельность. Объясните: какия связи и сношения имеет с вами этот Затыркевич, кто он таков, по какому поводу и для чего писал он помянутое письмо, и какую деятельность следуеть направить, на основании религии, для простого народа?
Затыркевич, во время своего пребывания в здешнем университете, жил со мною на квартире; он вышел прежде меня и служит теперь в Полтаве в уголовной палате. Он любил заниматься философией и смотрел с неодобрением на занятия мои литературою, перед братом моим смеялся надо мною, что я собираю песни.
Я в неудовольствии на него писал к нему об этом и доказывал, что если кто вырос среди народа и его поэтому любит, тот, понятно, желает его изучить и не может иметь другого средства соболезновать о нравственном его упадке и невежестве, как представить свету, что и эти люди имеют также добрые чувства и достоинство чєловеческое. Тем я оправдывал пред ним свои занятия народною малороссийскою поззиею и тем упрекал его в холодности.
В том письме я говорил, что языки суть живые цветы в цветнике Божьем и что если народ какой говорит своим языком, то, изучая язык, можно изучить народ, который им говорит. Ответом и возражением его было письмо темное и невразумительное, в котором он советовал стараться просвещать народ религией, ибо о ней он имееть самое несовершенное понятие.
12) Вы писали к Белозерскому, чтобы он написал письменное обязательство «побрести к вам в известный день, к известному часу», и что все написанное, – хотя и вами, – серьезно «как физиономия Тюлли, как термометр на морозе, как поведете Нейкирха, как монархическая власть, как подлость души Брамбеуса, как господин Фавят, как Журнал М. Н. Пр., должность профессора и пр.» Объясните: на какой час и для чего вы приглашали к себе Белозерского, и что означають помянутые выражения в вашей записке?
Однажды Белозерский читал мне свой разбор сочинений Гоголя, но не мог окончить и обещал прийти в другой раз. Так как меня это очень занимало, то я писал к нему в шутку, чтоб он дал письменное обязательство, что прийдет ко мне, и при этом прибавлял, также в шутку, что все написанное серьезно, хотя и мною писано, ибо он меня не почитал человеком серьезным, а преданным удовольствиям и рассеянным. Для убеждения его, что я требую от него прихода настоятельно, я употребил, также в шутку, несколько выражений о серьезности физиономии Тюлли, безукоризненности Нейкирха и проч.
13) В бумагах ваших оказалась тетрадка стихотворений на малороссийскомь языке самого вольного и возмутительного содержания. Объясните: кто писал эти стихи, откуда они вам достались и для чего вы их у себя хранили?
Стихи эти сочинил Шевченко; получил я их, сколько припоминаю, от кого-то из моих товарищей, кажется от Навроцкого, что он и сам может сказать, если о том его спросить, а имел их у себя по любопытству, столь обыкновенному в молодых людях, в чем сердечно и раскаиваюсь и прошу великодушного прощения. Списывать никому их не давал.
14) Вы говорили студенту Петрову, что в скором времени желаете написать географию на малороссийском языке; кроме сего, по показанию Петрова, у вас было переложение на малороссийский язык истории греческой республики. Объясните: писали ли вы помянутую географию и какая история греческой республики переложена на малороссийский язык, кто сделал это переложение и для чего?
Действительно, я говорил Петрову, что намереваюсь писать географию, а история греческая, о которой он говорит, есть не что иное, как мой перевод Геродота. Но откровенно говоря, мысли твердой и решительной писать географию у меня не было и не было на то никакой цели, но об этом я говорил Петрову и, может быть, кому-нибудь и другому в разговоре без всякого намерения. Геродота же переводил для изучения греческого языка, что почитается необходимым для студентов 1-го отделения философского факультета.
15) Объясните со всею откровенностью, что вам известно о составленном Обществе Славянистов.
Докладываю со всею откровенностию и свидетельствуюсь Богом, что мне решительно не было ничего известно о таком Обществе.
16) Откуда могло явиться подобное направление между вашими знакомыми и у вас самих?
Я сам никакого славянского направления в мыслях своих не имел и о нем совершенно ничего не знаю; почему же подобное направление обнаружилось между моими знакомыми и товарищами, мне также неизвестно.
17) Кто именно были членами этого Общества?
Совершенно не знаю.
18) Кто вас самых в оное принял и когда именно?
Меня никто не принимал, ибо я не принадлежал.
19) Когда самое Общество составилось, с какою целью и по каким побуждениям?
Не знаю.
20) Какия, до времени арестования членов этого Общества, были его действия?
Не знаю.
В заключение сих моих ответов, сделанных по чистой совести и с полною откровенностью, поставляю долгом верноподданного и честного человека, дабы на совести моей и на душе не оставалось никакой тайны, которую бы я не высказал, объяснить следующее.
Только в настоящее время, когда я арестован, страдаю морально и физически в каземате, удручен болезнью, когда сделанные мне допросы заставили меня глубже обратиться в собственное мое сердце и изыскивать в памяти все случаи и происшествия, со мною бывшие, по отношению к моим знакомым, также арестованным, как мне объяснялось при допросе, – я вспоминаю, что однажды Костомарову среди обыкновенного разговора об ученых предметах и занятиях литературных, упомянул, что хорошо бы мне принадлежать к обществу, которое для сего уже составилось.
При сем он мне показал, что знаком этого общества было кольцо, которое было у него на руке. Понимая, что для ученого и литературного общества не нужно никаких подобных знаков, и что, может быть, в этом обществе есть что-либо и такое, что может быть противно правительству, потому что Костомаров иногда выражал мысли об общем соединении Славян всех колен в будущем неопределенном времени, я решительно отказался от всякой принадлежности к какому бы то ни было обществу; и когда чрез несколько времени припомнив об этом разговоре, спросил Костомарова о его обществе, то он мне отвечал, что оно расстроилось и уже не существует и отвечал со смехом.
Поэтому я не придал ни первому, ни последнему о сем разговору в мышлении моем никакой важности и об этом совершенно позабыл. Теперь поставляю священным долгом объяснить об этом.
Вот моя полная, искренняя исповедь! Повторяю, что как к этому, так и ни к какому другому обществу я не принадлежал и принадлежать не буду. Кольца для себя не делал и если виноват в хранении непозволительных стихов и иногда в разговорах, неприличных ни моему званию, ни положению, то умоляю о всемилостивейшем прощении. Твердо надеюсь на милосердие великого государя и Богу и ему поверяю мою участь!
Студент Афанасий Маркович.
Примитки
Подається за виданням: Грушевський М.С. Твори у 50-и томах. – Львів: Світ, 2007 р., т. 8, с. 501 – 508.